То повестку, то похоронку приносил почтальон в дом многодетной матери Анастасии Ларионовой из омского села Михайловка в годы Отечественной войны. Одного за другим она проводила на фронт всех своих семерых сыновей, и никто не вернулся домой. Погибли и мужья двух ее дочерей. Ослепшая от слез баба Настя провела свои последние годы в нищете и умерла, так и не узнав, где похоронены ее дети. А когда десятилетия спустя о ней вспомнили и решили установить памятник, не смогли отыскать даже фотографии солдатской матери.
"На судьбу не жаловались"
О матери, отдавшей Родине всех своих сыновей, сохранилось поразительно мало сведений. Пока она была жива, никому и в голову не приходило попросить ее рассказать о пережитом. И спустя годы хоть какие-то факты пришлось собирать буквально по крупицам.
– Анастасия Акатьевна Ларионова родилась в 1883 году (по другим данным – в 1880 году) в деревне Михайловка Тюкалинского уезда Тобольской губернии. Сегодня это Саргатский район Омской области. В этой деревне она и прожила практически всю свою жизнь, – рассказывает Ольга Очкасова, директор Саргатского историко-краеведческого музея. – В детстве, как и большинство крестьянских детей в те годы, помогала отцу и матери по хозяйству. А когда подросла, вышла замуж за крепкого сибирского парня Якова Петровича Ларионова.
У пары родилось девять детей: две дочери – Прасковья и Мария, и семь сыновей – Пантелей, Григорий, Прокопий, Николай, Федор, Михаил и Петр. Младший сын Петя родился в 1926 году, когда Анастасии Акатьевне минуло 43 года.
Гражданская война, продразверстка, коллективизация – все эти перипетии эпохи Ларионовы испытали на себе. Зажиточную крестьянскую семью раскулачили, выселили из родной усадьбы в маленький домик, где с трудом могли разместиться девять детей.
– Когда 22 года назад я начинала работать директором музея, то еще застала людей, которые помнили эту семью. По воспоминаниям односельчан, жили супруги Ларионовы очень дружно, были работящими, научились справляться с нуждой и голодом. Бедствовали, но все же смогли прокормить и поставить на ноги всех детей. Анастасия Акатьевна была женщиной тихой, скромной, на судьбу не жаловались, – продолжает рассказ Ольга Очкасова. – В 1938 году Яков Петрович заболел и умер, тянуть на себе всю семью пришлось Анастасии Акатьевне, и она справилась с этой ношей. Подрастающие сыновья работали в колхозе, помогали матери по хозяйству. Дочери вышли замуж. Младшая Мария, говорят, внешне очень была похожа на мать. Сегодня судить о том, как выглядела Анастасия Акатьевна, мы можем лишь по портрету дочери – ни одной фотографии ее самой не сохранилось.
"Ничего от них не осталось"
Когда началась война, старший сын Григорий Яковлевич Ларионов, кадровый военный, служил на китайской границе. Он пропал без вести – и это не просто стандартная формулировка. О его судьбе до сих пор не известно абсолютно ничего – ни где он погиб, ни когда, ни при каких обстоятельствах. Неизвестно даже, где он похоронен. На память о нем остался лишь довоенный снимок, на котором Григорий Яковлевич одет в форму военнослужащего железнодорожных войск.
В армии встретил начало войны и сын Михаил: его призвали на срочную службу 20 сентября 1939 года. Демобилизоваться он не успел, остался служить сверхсрочно. Погиб 25 апреля 1943 года. Похоронен в Ленинградской области, в районе Торфоразработки.
Через два месяца после начала войны, в один день, 21 августа 1941 года, пришли повестки сразу двум братьям Ларионовым – Пантелею и Федору. Как и когда погиб Федор – ни документов, ни свидетельств об этом не сохранилось. О боевом пути его брата данных тоже нет. Известно лишь, что Пантелей Яковлевич Ларионов остался лежать под Ленинградом: он был убит в 1943 году и похоронен в лесу к юго-востоку от деревни Пусточной Чудовского района Ленинградской области.
31 января 1942 года пришел черед сына Прокопия. Он служил в 138-й стрелковой дивизии и погиб на Украине через полтора года после призыва, 25 октября 1943 года. Похоронен в деревне Старое-Липовое Новогеоргиевского района Кировоградской области.
8 февраля 1943 года пришла еще одна повестка – теперь уже на внука, Георгия Пантелеевича Ремизова, сына погибшего Пантелея. В один день с ним ушел добровольцем на фронт дядя Николай. Он тоже не вернулся домой, и никто не знает, когда и где окончился его путь.
В роковом для семьи Ларионовых 1943 году 18 лет исполнилось последнему, самому младшему сыну, Петру. Его призвали 21 августа 1943 года. В звании ефрейтора он служил в 340-м стрелковом полку 46-й стрелковой дивизии 2-го Белорусского фронта, был командиром отделения 5-й стрелковой роты. 4 февраля 1945 года был награжден медалью "За отвагу" за то, что "после прорыва обороны противника в районе севернее города Пултуска будучи наряжен на прочистку леса… со своим отделением встретил две подводы с немцами, умело организовав огонь, уничтожили 5 солдат противника". В приказе о награждении указано, что Петр Яковлевич Ларионов был беспартийным, образование – 6 классов. Пропал без вести в самом конце войны, 27 января 1945 года при освобождении Польши.
Сгинули на полях сражений и оба зятя Анастасии Акатьевны – Ремизов Егор Федорович, муж Прасковьи, и Коляда Иван Никитович, муж Марии. Где они встретили смерть, тоже не известно. Овдовевшие дочери так и не узнали, где похоронены их мужья.
– Семь сыновей и два зятя погибли – и ничего от них не осталось. Не сохранилось ни одного письма с фронта, ни документов о том, как они воевали, какими наградами были награждены, – говорит Ольга Очкасова. – Известно лишь, что внук Анастасии Акатьевны Георгий Пантелеевич Ремизов однажды встретил своего дядю Михаила Яковлевича Ларионова в Прибалтике. Они провели вместе ночь перед боем и расстались, чтобы больше никогда не встретиться.
"Получала 12 рублей пенсии"
Как жилось в опустевшем доме солдатской матери Анастасии Акатьевне? Старшая дочь Прасковья переехала в деревню Глебовку и помогать матери не могла. Младшая Мария, тоже вдова, жила отдельно и занималась исключительно собственным хозяйством. Никто из односельчан точно не знал, что произошло между матерью и дочерью, но они почти не разговаривали. "Горе разделяет", – говорили в деревне.
Спасением для одинокой старухи стало то, что в Михайловку привезли спецпоселенцев – этнических немцев с Поволжья, сосланных в Сибирь за свою национальность. Анастасия Акатьевна приютила дочку одной из ссыльных, Розу. Она поселилась в доме бабы Насти и очень помогала ей по хозяйству. То единственную корову на выпас отведет, то дощечку на обветшавшей крыше прибьет, то колосков для затирушки принесет. Хорошо, что не поймали ее с колосками в колхозном поле.
Родной внучке Ульяне – дочери погибшего Пантелея – повезло меньше: ее застал "на месте преступления" с собранными тайком колосками объездчик, девочке дали срок, и домой она тоже не вернулась.
– Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности" осталось в народной памяти как "Указ 7-8" или "Закон о трех колосках", – поясняет Татьяна Полянская, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея истории ГУЛАГа. – Это постановление было принято, чтобы остановить "массовые хищения государственного и колхозного имущества". Для возбуждения уголовного дела было достаточно, чтобы в карманах или сумке задержанного нашли несколько колосков или мерзлые овощи, собранные на колхозных полях. Подавляющее большинство осужденных приговаривались к 10 годам лишения свободы и не подлежали амнистии.
После войны немецкие поселенцы вернулись в родные места, на Волгу. Уехала и Роза, помогать бабе Насте по хозяйству стало совсем некому. У всех хватало своих забот, и никто на одинокую старуху внимания не обращал. За погибших сыновей она получала 12 рублей пенсии, и жить было очень тяжело. Иногда выручал совхоз – то пуд зерна, то тележку дров выделит, а иначе бы пришлось совсем туго.
– Анастасия Акатьевна одна переживала свое горе, начала терять зрение. А в 1947 году неожиданно вернулся из армии внук – единственный, кому удалось выжить. Эта долгожданная встреча еще больше разбередила раны, Анастасия Акатьевна тяжело заболела и полностью ослепла. Дочь Прасковья забрала беспомощную мать к себе в Глебовку, – рассказывает Ольга Очкасова.
В 1973 году в Михайловке собрались поставить памятник односельчанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. На постаменте одно за другим были высечены имена всех семи погибших сыновей Анастасии Акатьевны.
– У нее не было возможности побывать на могилах сыновей, и она очень хотела посетить хотя бы мемориал с их именами, – говорит Ольга Очкасова. – Баба Настя просила дочь: "Ты уж меня свози, хоть на сыночков не погляжу, так потрогаю буковки про них…" Хотела – и не успела. В том же 1973 году она умерла и была похоронена на старом кладбище Глебовки.
Долгие годы никто не вспоминал о солдатской матери.
– Думаю, это связано с тем, что Омская область проиграла "соцсоревнование" по числу жертв ради Победы, – полагает историк Григорий Скворцов. – "Выиграла" Самарская область, где Прасковья Еремеевна Володичкина из самарского поселка Алексеевка потеряла девятерых сыновей. Кстати, ее семью тоже раскулачили, муж умер в 1935 году, и сыновей на фронт она провожала уже одна. Девятерых сыновей отдала трем войнам и кубанская крестьянка Епистиния Федоровна Степановна: ее старший сын погиб в гражданскую, еще один – на Халкин-Голе, а остальные семеро – в Великую Отечественную. Восемь из десяти сыновей не вернулись с фронтов Великой Отечественной и к Марии Матвеевне Фроловой из города Задонска в Липецкой области. На таком страшном фоне потеря семи сыновей выглядит "скромно". Поэтому никто не снимал фильмы об Анастасии Акатьевне и не собирал воспоминания.
Когда годы спустя Ольга Очкасова разговаривала с теми, кто помнил Анастасию Акатьевну, ее судьбе действительно никто не придавал особого значения: "Мне говорили: ну, была такая старушка баба Настя. Да, потеряла на войне семерых сыновей, оба зятя погибли. И что? Всем в то время нелегко пришлось. Кто сколько горя хлебнул – не считали. Рассказывали об Анастасии Акатьевне очень просто, без подробностей или пафоса. И это тоже можно понять: в Михайловке погибшие были в каждом доме. Кто двух сыновей потерял, кто трех, а кто-то и пятерых, и шестерых. Ну, погибли все семь братьев Ларионовых… Да, конечно, большое горе, но и остальным было не легче. О чем тут рассказывать? Поэтому мы так мало знаем о ней".
"Где ваша душа, сострадания не знает?"
В 1980-х годах омский историк, профессор Александр Дмитриевич Колесников рассказал про материнскую судьбу Ларионовой студентам Сибирского автомобильно-дорожного института. Они решили, что солдатской матери нужно поставить памятник. Летом поехали в стройотряд "Юность" и "включили" в его состав саму бабу Настю и семерых ее сыновей. Работали не только за себя, но и за них. А заработанные деньги положили на счет в банке на имя Анастасии Ларионовой.
Жители Михайловки поддержали начинание и тоже стали собирать деньги на памятник. А инвалид войны, местный краевед Ефим Терентьевич Дондюков начал писать письма во все инстанции с просьбой помочь увековечить ее память.
Из открытого письма Ефима Дондюкова к первому президенту СССО Михаилу Горбачеву от 7 марта 1991 года:
"Глубокочтимый Михаил Сергеевич! Представьте себе на минуту, что бы сейчас было, если бы победил фашизм?
… И поныне не преданные земле кости защитников Родины напоминают зловещие дни 1041–1945 годов, когда решалась судьба человечества. …Вот уже два года я занимаюсь сбором средств и поиском. … Не установлены места службы Григория, Федора, Николая, Петра, Ремизова Егора Кузьмича, Коляда Ивана Никитовича. Пока нет данных о месте гибели и захоронения шести человек. … Все, кто знает хотя бы скудные сведения – любые, даже кажущиеся незначительными совсем, два-три слова, – они, может быть, окажутся началом большого поиска.
… Я уже три года занимаюсь поиском и сбором средств на Дом памяти Ларионовой Анастасии Акатьевне. …Около двух лет нет ответа от министра обороны Язова Дмитрия Тимофеевича, послал второй запрос. Писал в "Комсомольскую правду". Написал и Солженицыну А.И., в самые высокие инстанции Союза ССР.
…Я верю в жизнь и надеюсь, что не все тепло нашей души безвозмездно пропало".
Из открытого письма Ефима Дондюкова к министру обороны СССР Евгению Шапошникову:
"Сообщается мне: что денежными средствами Министерство обороны СССР не располагает. Поэтому вашу просьбу удовлетворить, к сожалению, не представляется возможным.
… Да по рублю на каждого погибшего при защите Отечества выслали бы. А где ваша душа, сострадания не знает? Это не моя просьба. Это зов павших при защите Отечества".
Первый и последний Президент СССР Михаил Горбачев после долгой переписки перечислил на памятник 10 тысяч рублей из личных средств. Но собранных денег оказалось недостаточно: цены стремительно росли, и вместо тысяч уже требовались миллионы рублей. Поэтому Ефим Дондюков начал рассылать письма с просьбой о помощи по всему миру.
Из письма Ефима Дондюкова к президенту США Джорджу Бушу:
"Глубокочтимый Господин Президент, не могли бы Вы напечатать мое обращение в американских газетах "Нью-Йорк-Таймс" или "Вашингтон Пост". Эти газеты читают все страны мира и найдутся люди, сострадающие эмигранты, да и другие с добрым сердцем. Не исключаю и помощь от президентов других стран".
Судя по квитанциям, которые скрупулезно собирал Ефим Дондюков, помощь шла отовсюду.
Из письма Ефима Дондюкова к президенту Франции Франсуа Миттерану:
"Надо построить церковь, огородить надгробный памятник Анастасии Акатьевны, облагородить полузаброшенное кладбище. А до д. Глебовка, где похоронена Анастасия Акатьевна, 70 км, техники у меня нет никакой, так как инвалидам Отечественной войны III группы ее не дают. (Надо, чтоб еще и ноги не было, да глаза). Вот что дала советская власть трудящимся".
В июне 1997 года Ефим Дондюков умер, так и не добившись, чтобы на родной земле был установлен памятник его землячке Анастасии Ларионовой.
С мертвой точки дело сдвинулось лишь в 1999 году. Председатель Омского областного совета ветеранов войны и труда Александр Плетнев и председатель областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Михаил Хахаев обратились к губернатору Омской области Леониду Полежаеву. Памятник матери, потерявшей семерых сыновей на фронтах Великой Отечественной войны, предложили установить к 55-летию Победы. Глава региона поддержал инициативу, из областного бюджета были выделены необходимые средства.
Автором памятника стал омский скульптор Сергей Голованцев. Он не стремился к портретному сходству, а создавал обобщенный образ матери.
"История Анастасии Акатьевны, отдавшей на алтарь Отечества семерых сыновей, задела меня за живое, – признавался скульптор. – Трудясь над изваянием этой героической женщины, я очень четко представлял всю ее жизнь, полную бессонных, рвущих душу ночей, чувствовал, как кричало тогда ее сердце от боли…"
В 2000 году были торжественно открыты сразу два памятника солдатской матери, изготовленные из бетона. Один в Омске – 9 Мая, а 22 июня, в День Памяти и Скорби – в Саргатском. За монументом Анастасии Акатьевне Ларионовой высадили семь березок в память о семи погибших сыновьях.
В 2010 году обветшавший памятник в Саргатском заменили на точную копию из долговечной бронзы.
